Все на новенького

Опубликовано 25.12.2015

 

 

Юбилейный музыкальный фестиваль «Кострома симфоническая» оказался чередой дебютов

 

Пятый – не первый: когда уже четыре было, нового, казалось бы, не будет ничего. Но этот пятый для Костромского губернского симфонического оркестра под управлением Павла Герштейна особенный, а потому оказалось: новое все. Эндрю Тайсон, Люка Дебарг и Александр Малофеев – только в нынешнем сезоне вспыхнувшие звезды. Виолончелист Александр Князев и... фортепиано, искусствовед Михаил Казиник и... поэзия – союзы, не мыслимые до минувшей осени. За пять фестивалей впервые опробованный формат – семейный концерт. Наконец, собственный большой зал – о таком еще год назад никто и мечтать не мог. История V Международного музыкального фестиваля «Кострома симфоническая», с 6 октября по 13 декабря проходившего при информационной поддержке «СП», поддается лишь одному определению – новейшая история.

 

Все равно что Цискаридзе. То же самое, что Рено
Александр Князев (тот самый, которого послезавтра на своем юбилейном концерте ждет Большой симфонический оркестр имени Чайковского) играет вместе с губернским симфоническим – это все равно что Николай Цискаридзе станцевал бы с нашей балетной труппой. Однако Князеву Кострома, как ни странно, не удивляется. Легенда XV Международного конкурса имени Чайковского Люка Дебарг приезжает в оркестр Герштейна – то же самое, что Жан Рено согласился бы на Гамлета в здешнем театре. Но визит Дебарга костромичи почему-то воспринимают как должное.
За пять фестивалей, из раза в раз превращающих провинциальный маленький город в столицу большой музыки, костромские меломаны привыкли получать всегда неожиданные и неизменно дорогие подарки. А значит, организаторы юбилейной «Костромы симфонической», как и в предыдущие четыре раза, но нынче особенно ни оказаться тривиальными, ни продешевить не имели права. Девять недель, восемь концертов, шесть стран, Чайковский, Танеев, Рахманинов, Прокофьев, Шостакович, Гершвин, Моцарт, Гайдн и ни одного дежа вю – фестиваль 2015 года получился настолько же масштабным, насколько и неповторимым. Новым совершенно.

 

Новые имена
Еще в июне 29-летний американец Эндрю Тайсон «обыгрывает» россиянина Александра Шайкина на Международном конкурсе пианистов имени Гезы Анды в Швейцарии. Вот только в июле 25-летний француз Люка Дебарг, уступив сразу четырем россиянам, получает лишь четвертую официальную премию и неофициальный титул легенды(!) XV Международного конкурса имени Чайковского. Но уже в ноябре оба, какими бы разными ни были их конкурсные судьбы, оказываются в Костроме – Павел Герштейн из дирижеров, стремящихся продемонстрировать своим слушателям лучшее мировое. Лучшее, таковым ставшее уже в самом начале своего музыкального пути.
Он даже их моложе – и Тайсона, и Дебарга. 14-летний Александр Малофеев, победитель недавнего Международного юношеского конкурса имени Чайковского, на фестивале, в самый последний его день, возникает неожиданно (на первоначальных афишах не значился) – и именно Чайковского играет. Первый фортепианный концерт великого русского музыкального трагика звучит так, как только может звучать в исполнении юного пианиста и молодого (нашему симфоническому всего пятнадцать) оркестра.
Он начинается с вдохновенного порыва (оркестр и солист здесь неразделимы), как будто распахивается дверь, и за порогом – вся жизнь, ветер и солнце в лицо. И свободной, торжествующей пляской на жизненном просторе завершается. Между этими звуковыми образами, композиционно замыкающими концерт в светлый круг, есть тихое уныние в первой части, здесь же перерастающее в страшную бурю: оглашенное тремоло струнных сопровождается апокалиптическим стенанием духовых – это именно трагик-Чайковский. Есть стыдливая исповедь фортепиано во второй части и попытка взмыть куда-то ввысь – это Чайковский-сентименталист. Но всех их на сей раз все же побеждает Чайковский-оптимист, вслед за молодыми исполнителями по-юношески верящий в счастливый финал.

 

Новые ипостаси
Александра Князева костромичам вообще не надо представлять – все знают: прославленный виолончелист. Надо представлять лишь октябрьским вечером, потому что вдруг за фортепиано Князев. «У меня нет фортепианных амбиций, – признается «СП» уже после концерта. – Просто есть мечта: играть на этом инструменте Моцарта и Баха». Потому и вслед за виолончельными сочинениями Гайдна на костромской сцене именно за фортепианного Моцарта принимается.
А вслед за самим Князевым, от Гайдна к Моцарту, и костромской симфонический тоже обновляется. Оставляет виртуозные темпы (музыка Гайдна как классический балет – частые-колкие шажочки на пальцах переходят в протяжные взлеты и мягкие приземления) и мастерское интонирование, чтобы начать смаковать моцартовскую неторопливую гармонию. Именно «созерцательные» темы тринадцатого фортепианного концерта получаются у Князева и оркестра эмоционально совершенными и смыслообразующими. Пронзительными не меньше, чем искренняя молитва.
Искусствовед Михаил Казиник в честь юбилейной «Костромы симфонической» тоже дебютирует в новой роли: поэт он, оказывается. А по большому счету, художник слова: текст симфонической сказки Прокофьева «Петя и Волк» из прозы переводя в поэзию, Казиник просто-напросто пытается найти оптимальный способ иллюстрирования музыки. Идеальный способ «рисования» ее словом. Рифмы «поются» прямо в унисон с оркестровыми звуками – и сказка, сотканная из слова и музыки, кажется цельным полотном. А юным слушателям кажется их собственным сочинением, ведь «кастинг» музыкальных инструментов на роли Пети, Волка, Птички, Кошки, Утки и Дедушки они провели лично.
Личной трагедией кажется уже взрослым слушателям трагедия пятой симфонии Шостаковича, с языка нот переведенная Казиником на словесный язык, а затем вновь обращенная в музыку благодаря оркестру. Вся «сложенная» из углов, тупиков и обрывов, она как будто рассказывает историю маленького человечка, загнанного в безысходное пространство, имя которому – система. И действительно здесь «видится» и сам Шостакович, всю ночь напролет просиживающий у лифта в ожидании черного воронка, и его, мужа и отца семейства, безнадежная любовь на стороне – «видится» жизнь, по рукам и ногам связанная тысячью «нельзя».

 

Новые форматы
Как и Михаил Казиник, столичная актриса Анастасия Бусыгина музыку специально для детей переводит в слово – исполнение литературно-музыкальной композиции «Щелкунчик» вечером 7 декабря случается в новом формате «семейного концерта». Для малышей – певучий голос Бусыгиной, гофмановскую сказку виртуозно представляющий в лицах, для их родителей – музыка Чайковского, ажурная и страстная, в финале провозглашающая такое желанное и для детей, и для взрослых наступление чуда.
Из «семейных» однозначно и финальный концерт фестиваля. Пусть юный Александр Малофеев играет совсем недетского Чайковского, это в первую очередь обращение к детям: каждый, если только захочет, задолго до 18-летия может стать звездой. Ну а выдающаяся скрипачка современности Алена Баева в продолжение вечера к взрослым обращается в концертной сюите соль минор Сергея Танеева.
Ее сольная партия во всех пяти частях сюиты звучит как абсолют того, о чем вместе со скрипкой «говорит» оркестр, вырастает как неизменная вертикаль, кажется стремлением к идеалу, напоминанием о гармонии и красоте в сумасшедшем мире. И каким-то отзвуком Серебряного века с его бесконечным стремлением к совершенству и вечной недостижимостью этого совершенства. Не потому, что для достижения совершенства не хватает дара, а потому, что у прекрасного нет предела. А значит, шестой фестиваль «Кострома симфоническая», как бы это ни казалось трудно, обязан быть – и еще совершеннее пятого.

Дарья ШАНИНА
Фото Олега Шакирова

 

• < Назад
• Вперёд >